Вполне обоснованно выделить особый вид даннического типа, появившийся в начале 940-х гг. и характеризующийся частичной ликвидацией права Великого князя киевского взимать дань с некоторых территорий. Великий князь киевский сохраняет всю полноту власти, за исключением одного – дань идет не в великокняжескую казну, а в казну приближенного к государю лица.
Летописи сохранили единственный пример подобных пожалований. Объектом их стала сначала дань с уличской, а потом и с древлянской земель.
Ни в Лаврентьевском, ни в Ипатьевском списках Повести временных лет ничего не говорится об этом: лишь летописные статьи за 945 г. косвенно свидетельствуют о неординарности происходивших в правление Игоря Рюриковича событий [47, с. 54; 46, с. 42]. Зато обильный материал о персональном данничестве Свенельда дают ценнейшие известия:
1) Троицкого, Воронцовского, Комиссионного списков Новгородской первой летописи младшего извода;
2) Устюжской летописи по списку Мациевича и Архангелогородского летописца [31, с. 109, 435-436, 515-519; 54, с. 23; 1, с. 58; 53, с. 18]. Также достойны внимания Новгородская четвертая и пятая, Софийская первая, Воскресенская, Никоновская, Тверская, Львовская, Ермолинская, Типографская, Вологодско-Пермская, Никаноровская, Холмогорская, Новгородская карамзинская летописи, Новгородская летопись по списку П.П. Дубровского, Московский летописный свод конца XV в., Летописные своды 1497 и 1518 гг. [3; 11; 20; 21; 22;23; 24; 26; 28; 29; 30; 32; 33; 49; 51; 52; 55]. В связи с особой ценностью перечисленных летописных сводов для характеристики статуса уличей и древлян в первой половине 940-х гг. целесообразно привести сообщаемые ими данные.
Согласно Троицкому списку Новгородской первой летописи, «Игорь же седяше в Киеве княжа, и воюа на Древяны и на Углечи. И бе у него воевода Свенелдъ, и премучи Углеци и възложи на нь дань, и вдасть Свенелду. И не вдадяшетца единъ град, именемъ Пресиченъ. И седе около его три лета, едва взя. И бешаседяще Угличи по Днепру внизъ, и посемъ приидошабо и Днестръ и седошатамо. И дастъ же дань Деревьскую Свенелъду, и маше по черьне куне от дыма. И реша дружина Игореви: «се далъ еси единому мужеви много»… В лета 6448 (940). Въ се лето яшася Угличи по дань Игорю, и Пересиченъ взятъ бысть. В се же лето дастъ дань на них Свенелду… В лета 6450 (942). В дасть дань Деревьскую Свенелду тому же… В лета 6453 (945). В то же лето рекоша дружина ко Игореви: «отроци Свенелжиизо делися суть оружьем и порты, а мы нази; поиди, княже, с нами на дань: а ты добудеши, и мы». И послуша ихъ Игорь, иде в дани и насиляше имъ и мужи его; и возмя дань…». Аналогичные данные содержатся в Воронцовском и Комиссионном списках Новгородской первой летописи [31, с. 109, 435-436, 515-516]. Таким образом, различные списки Новгородской первой летописи сообщают точные даты дарования уличской и древлянской дани Свенельду – 940 и 942 гг.
Как зафиксировано Архангелогородским летописцем, «Игорь же нача княжити в лето 6420. Седяше же Игорь в Кииве, княжа и воюя на древляны и на улицы. О жениже сяво Пскове, понят за себя Ольгу 10-ти лет, бебо красна велми и мудра. И бе у Игоря князя воивода, во Олга место, имянем Свиндел. И не въдадяшеся Игорю единому град имянемПересечень, и седе Игорь около сего 3 лета, но едва взят его. И бешаседеша улицы по Днепру вниз, и посем поиде по Днепру и седетамо. Даст же древнюю скую Свинделу воиводе. Начат же Свинъ делимати по чернои кунице от дыма, и реша боляре Игореви: «Дал еси единому человеку много». В лета 6448 (940). Яшася улицы по дань Игорю. В сем лете взят бысть Пересечен град, и дань даст Свинделу же. В лета 6453 (945). Рекоша боляре Игореви: «Княже, отроци Свинъ делови изоделися суть коньми, и оружии, и всяким доспехом, и порты полны, а мы нази, неконны и неоружны; поиди, княже, с нами в землю Древскую, а то и ты добудеши и мы». И послуша их Игорь, иде в Древляны и прибави к первой дани; и насиляше им Игорь и вои его, и взем дань, и поиде к Кииву…». Сходный текст содержится в Устюжской летописи по списку Мациевича [1, с. 58; 53; 54]. Устюжские летописные своды, таким образом, сообщают только дату дарования уличской дани Свенельду – 940 г. В то же время важно уточнение их относительно статуса Свенельда – «во Олга место» – следовательно, этот воевода был весьма влиятельной особой, коль скоро летописец сравнивает его с Олегом Вещим.
Никоновская летопись и большинство других манускриптов не дают точной даты установления персонального данничества древлян и уличей, все события помещая под один год: «Въ лето 6422. Иде Игорь на Древляны, и победивъ я възложи на ня дань болши Олгове. И бе у него воевода, именемъ Свентелдъ; и премучи Угличи, и възложи на ня дань Игорь, и дадеСвентелду. И не дадеся ему единъ градъ, именемъ Пересеченъ, и седе около его три лета, и едва взятъ его. И бешаседяще Угличи по Днепру внизъ; и по семъ приидоша межи воинъ Дестръ, и седошатамо. И даде дань ДеревскуюСвентелду, и имаше по черне куне с дыма. И реша дружина Игорева: «се далъ еси единому мужеви много» [20, с. 26-27].
В Вологодско-Пермской и Никаноровскойлетописях сообщается об обложении уличей данью в пользу Свенельда в том же размере, что и древлян – по черной куне с дыма [3, с. 17; 28, с. 20]: «В лето 6422. Иде Игорь на Древлян и победи я, и возложи на них дань болши Олгови. И бе у него воевода именем Свентелдъ и премучи Угличи, и возложи на них Игорь дань. И по сем Свендел взя град Пересечень, и възложи на них Игорь дань. И бяху сидящи Углици по Днепру вниз, а взя их Свендел, и возложи на них Игорь дань по черне куне з дыма» [3, с. 17].
Можно было бы сомневаться в объективности летописных свидетельств, особенно в их части, касающейся Пересечена и его трехлетней осады. Однако и в Трою Гомера мало кто верил до сенсационных находок великого Шлимана: Пересечен– фактически русская Троя, о нем, должно быть, тоже слагали легенды и песни, впоследствии забытые.
То, что уличский Пересечен – не легенда – доказывают данные так называемого Географа Баварского, сообщавшего, что уличи (Unlizi) – многочисленный народ и им принадлежит 318 городов [18, с. 19-25; 27, с. 14]: почему же воины Игоря и Свенельда не могли осаждать один из них?
Относительно даннического статуса древлян и уличей сообщает и Константин Багрянородный в трактате «Об управлении империей»: «Остальные же четыре рода (печенегов) располагаются по сю сторону реки Днепра, по направлению к более западным и северным краям, а именно… фема Иавдиертим соседит с подплатежными стране Росии местностями, с ультинами, дервленинами, лензанинами и прочими славянами» [7, с. 170-171; 17].
Крайне примечательно, что ни древляне, ни уличи, несмотря на обложение их данью в пользу Свенельда, не были упомянуты в числе племен, отправивших свои отряды в войско Игоря Рюриковича в его втором походе на Византию 944 г. В Лаврентьевском списке Повести временных лет зафиксировано: «Игорь же совкупивъ вои многи: Варяги Русь и Поляны, Словени и Кривичи, и Теверьце и Печенеги наа и тали оу нихъ поя» [47, с. 45]. Можно предполагать, что они не приняли участие в указанном предприятии. В то же самое время ни в летописном тексте, описывающем данный поход, ни в тексте русско-византийского договора 944 г., нет имени Свенельда; в тексте же русско-византийского договора 971 г. это имя присутствует, причем прямо после имени самого Святослава Игоревича: «Равно другаго свещанья, бывшаго при Святославе, велицемь князи Рустемь, и при Свеналъде» [47, с. 72]. Очевидно, что Свенельд не участвовал во втором походе Игоря на Царьград; не приняли в нем участие древляне и уличи. Это может быть объяснено тем, что только к 940 г. Свенельд усмирил уличей, а верность древлян также была под сомнением. Таким образом, статус древлян и уличей к 944 г. отличался от статуса полян, словен, кривичей, тиверцев, принявших участие в походе 944 г.
Следовательно, мы можем рассматривать упомянутые выше летописные известия в качестве надежного и достоверного источника и делать соответствующие выводы об уникальном политико-правовом статусе уличей и древлян в начале 940-х гг. Теперь внимательнее рассмотрим, что представлял в деталях этот статус.
Во-первых, воевода Свенельд получил от Великого князя киевского определенного рода пожалование. Игорь Рюрикович «вдастъ» дань своему воеводе, после того, как размеры ее были им установлены («и възложи на нь дань») [31, с. 515; 20, с. 26]. Из этого следует, что право определения размера дани оставалось за Великим князем киевским, а право взимать передавалось Свенельду.
Во-вторых, Свенельд сам должен был заботиться, каким способом обеспечить получение дани, сам осуществлял ее сбор и пользовался ею («И дастъ же дань Деревскую Свенельду, имаше по черьне куне отъ дыма», в результате чего «отроци Свенелжи изоделися суть оружьем и порты» [31, с. 516]). Следовательно, у него была многочисленная дружина, также обогатившаяся за счет богатств уличей и древлян, и которой завидовали даже великокняжеские дружинники [31, с. 516; 47, с. 54].
В-третьих, многие уличи не желали власти Игоря Рюриковича и не признавали прав Свенельда. Трехлетняя осада Пересечена была, несомненно, одной из ярчайших страниц в борьбе племенных структур против центральной власти.
В-четвертых, летописи позволяют датировать придание уличским и древлянским землям нового статуса – для первых – 940 г., для вторых – 942 г. [31, с. 516].
В-пятых, древляне платили дань натурой – по черной кунице от дыма[31, с. 516; 54, с. 23; 51, с. 47; 20, с. 27], а об обязанностях уличей большинство летописей молчит (кроме спорных свидетельств Вологодско-Пермского и Никаноровского манускриптов). Тем не менее, летописные свидетельства о богатствах, доставшихся Свенельду и его дружине, позволяют полагать, что торговля ими была необыкновенно выгодна, что косвенно подтверждают известия арабо-персидских авторов о высокоразвитой торговле русов пушным зверем [14, с. 35; 13]. В любом случае, дань материализовалась в виде коней, оружия, доспехов, одежд, доставшихся Свенельдовой дружине [54, с. 23; 47, с. 54] и, конечно, огромных богатств, приобретенных самим воеводой.
Таким образом, мы имеем дело с особым политико-правовым статусом древлянских и уличских земель в первой половине 940-х гг., для которого характерно:
1) Ограничение прав суверена – Великого князя киевского – в получении дани с обширных древлянских и уличских владений;
2) Наделение вассала правом взимания дани без облечения его стандартным набором суверенных сеньориальных прав (невмешательство сюзерена во внутренние дела вассала, право вассала вершить суд и получать судебные пошлины и т.д.);
3) Ненаследственный характер пожалования, поскольку:
а) Игорь даровал дань лично Свенельду [31, с. 516; 54, с. 23; 51, с. 47; 20, с. 26-27];
б) сын Свенельда, Лют, пытавшийся охотиться в древлянских лесах в 975 г., был воспринят вельможами Олега Святославича как нарушитель княжеских прав и убит [47, с. 74; 46, с. 62];
в) никто из потомков Свенельда не удержал за собой пожалования Игоря Рюриковича.
Для Руси пожалование дани лично Свенельду было довольно необычным явлением. По крайней мере, ни разу больше в источниках, повествующих о X в., не упоминается нечто подобное. Однако сам институт кормлений был весьма развит, но он не был персональным, как в случае со Свенельдом. Константин Багрянородный сообщает, что русские «архонты выходят вместе со всеми росами из Киава и отправляются в полюдиа» [17, с. 51]. Речь идет обо всех росах и их правителях – архонтах, а не о каком-то одном знатном вельможе.
Пожалование дани с таких огромных земель могло иметь место только тогда, когда шло формирование Древнерусского государства, когда нужна была твердая рука, способная удержать только что завоеванные племена в повиновении.
Владение Свенельда не было бенефицием или леном в западноевропейском понимании этого слова. Ведь бенефициарий получал в свое владение землю[57, с. 119; 15, с. 119], а не право взимания с зависимого населения строго фиксированного количества дани.
Сближало же бенефиций каролингской эпохи с дарованием Игоря Рюриковича обязанность бенефициария или воеводы типа Свенельда являться на военную службу к своему сюзерену, а также срочный характер пожалования [15, с. 119]. Свенельд получил право сбора и пользования уличской и древлянской данью отнюдь не в наследственное владение, что на начальной стадии было характерно и для бенефиция.
Вскоре бенефиций превратился в наследственное пожалование, тем самым еще больше став непохожим на право дани Свенельда, определяемое рядом отечественных историков как система «фьефов-денег» [48]. В качестве специального термина фьеф впервые появился, по мнению Жака Ле Гоффа, в начале XI в., получив «распространение в своем техническом значении к концу столетия» [12, с. 90]. Применение термина «фьеф» для реалий Русской жизни Х в. кажется несколько спорным: ведь фьеф – земельное владение, а дарования Игоря Рюриковича отнюдь не заключались в пожаловании землей. Фьеф и персональное данничество – родственные, но все-таки не равноценные институты.
«Пожалование» Игоря Рюриковича имеет сходство, как это ни парадоксально, не только с западноевропейскими, но и с восточными феодальными институтами.
Еще в эпоху халифата Омайядов и Аббасидов существовала особая форма землевладения «икта», которую за службу халифу получали чиновники и офицеры.
Л.С. Васильев определяет ее как условное владение «с правом взимать принадлежащую казне ренту-налог (включая и подушную подать, если она взималась)»; при этом «условные владения типа икта, обычно передававшиеся по наследству от отца к сыну (при условии, что сын наследует должность отца и служит, например, в качестве офицера), имели заметную тенденцию превратиться в отчуждаемую собственность их владельцев» [2, с. 270-271].
Как отмечал Ибрагим Т., в классическом исламском праве «мукта (хозяин икта), в отличие от феодального сеньора западноевропейского средневековья, не имел власти над населением и обычно не жил в своем «поместье»» [58, с. 145].
В энциклопедическом издании «Ислам: Энциклопедический словарь» икта определяется как «передача государством права получения хараджа с определенной территории». В IX-X вв. законоведы особо выделяли разновидность икта – истиглал, «с правом сбора хараджа в свою пользу», которая «обычно и подразумевается исследователями, когда идёт речь об «икта» как о форме условного феодального землевладения» [59, с. 94].
Как видим, «пожалование дани» Великим князем киевским имеет много общего с икта – и в том, и в другом случае имеет место право конкретного лица получить с определенной территории те или иные материальные блага; получателем в обоих случаях может быть только субъект, находящийся на службе халифа или Великого князя киевского. Единственным отличием является то, что икта при определенных условиях могла передаваться по наследству. Свенельд же не смог обеспечить передачу пожалования даже родному сыну. Таким образом, можно сделать вывод об огромном сходстве икта омайядских и аббасидских халифов и пожалований первых Рюриковичей.
Следует иметь в виду, что связи с мусульманским Востоком в VIII-X вв., в частности, торговые, были куда более интенсивны, нежели с Западной Европой, что доказывает огромное количество куфических монет, имевших хождение в это время на территории Восточной Европы [40; 45; 60-76]. Поэтому не исключена вероятность влияния исламской правовой и политической культуры также и на отдельные элементы формы Древнерусского государства.
Аналогом икта и пожалований дани являлся тимар в Османской империи. Кавалеристы-сипахи, несшие регулярную службу, получали за нее тимар – условное наследственное владение с правом взимания с земледельцев строго определенной суммы, которая являлась частью ренты, выплачиваемой ими в султанскую казну. «Тимар обычно измерялся не количеством земли и не численностью обрабатывавших ее земледельцев, а суммой взимаемого тимариотом годового дохода, за счет которого он должен был экипироваться. Тимар не был поместьем… а только правом на определенную сумму налога…» [2, с. 284].
В Сефевидском Иране существовала еще одна разновидность омайядского икта, именовавшаяся тиулем. То было условное ненаследственное пожалование с правом пользования четко определенной суммой взимавшихся с крестьян налогов [2, с. 299].
Больше всего пожалование дани походило на джагиры в Индии (эпоха Великих Моголов). «Джагир – условное пожалование. Получивший его обязывался содержать соответствующие величине джагира отряды войск, из которых и состоял основной костяк армии правителя. Земля, отданная в джагир, продолжала считаться государственной собственностью. Размер, способ и форма взимания поземельного налога определялись не самим джагирдаром, а государством; владения джагирдара обычно не передавались по наследству и после смерти владельца отходили в казну. У джагирдара могли отобрать одно владение и предоставить ему взамен другое» [16, с. 208-209].
Таким образом, пожалование дани обнаруживает больше сходства со средневековыми восточными институтами (икта, тимар, тиуль, джагир), нежели с западными (бенефиций и фьеф).
Икта и ее производные – тимар, тиуль, джагир – есть пожалование ренты-налога; бенефиций же – пожалование землей. Пожалование Великого князя киевского воеводе Свенельду подразумевало не право на земли уличей и древлян, а лишь на часть собираемой с них дани. В этом близость икты и ее производных с пожалованием Игоря Рюриковича. Не исключено, что мы имеем дело с заимствованием некоторых элементов икты VII-X вв. древнерусскими правителями X в.
Рассмотрим права и обязанности сюзерена, равно как и права и обязанности вассала.
Права сюзерена (Великого князя киевского Игоря Рюриковича):
1. Сохранять сюзеренитет над древлянами и уличами.
2. Взимать с них определенную часть от общего размера дани (так, например, поступил Игорь в 945 г., когда обложил древлян данью и последние не сопротивлялись до тех пор, пока алчный государь не потребовал дополнительных выплат).
3. Изъять пожалование после смерти вассала, а, при определенных условиях, и при его жизни (обстоятельством, вынудившим изъять древлянскую дань из рук воеводы, явилось древлянское восстание и последовавшие реформы Ольги, которая установила в 946 г., что две трети дани будут идти в Киев, а одна треть – в Вышгород, в любом случае минуя прежнего обладателя – Свенельда).
Обязанности сюзерена (Великого князя киевского Игоря Рюриковича):
Признать законной собственностью дань, собранную вассалом, кроме суммы, идущей на вооружение его дружины.
Права вассала (воеводы Свенельда):
1. Взимать дань с пожалованных земель:
а) с древлян – «по черной кунице с дыма»;
б) с уличей – ?
2. Пользоваться собранной данью, кроме суммы, предназначенной для содержания дружины.
Обязанности вассала (воеводы Свенельда):
1. Удерживать в повиновении древлян и уличей; при необходимости подавлять восстания (иначе нельзя объяснить действия Игоря Рюриковича, усиливавшего Свенельда в ущерб своему могуществу; осада Пересечена есть яркий пример осуществления вассалом своих обязанностей).
2. Содержать за счет части собранной дани боеспособную дружину и обеспечивать ее вооружением и экипировкой (по словам летописца, дружинники Свенельда уже в 945 г. «изоделись оружьем, одеждой и коньми»).