Комплексный анализ транспозиционного механизма модаляции предполагает исследование лингвистических и экстралингвистических причин, семантических и морфологических предпосылок, синтаксических условий, ступеней и предела транспозиции языковых единиц из разных частей речи и межчастеречного разряда предикативов в межчастеречный семантико-синтаксический разряд вводно-модальных слов и выражений (см. также.: [1–2; 5–6; 8–11]). Одной из задач такого исследования является выявление разных системно-парадигматических связей, которые устанавливают в языке вводно-модальные единицы, возникшие на базе глаголов в атрибутивных, субстантивных и предикативных формах; существительных, местоимений, наречий и прилагательных, в том числе в безлично-предикативной позиции (см., напр.: [12–16]). Ниже будет акцентировано внимание лишь на модалятах отадвербиального и отадъективного происхождения, имеющих в ряде случаев корреляты среди предикативов.
Результаты исследования и их обсуждение
Вводно-модальные слова и выражения, обнаруживающие соотносительность с наречиями, краткими прилагательными и предикативами, участвуют в реализации разных системных парадигматических отношений в русском языке. Так, они могут образовывать синонимические ряды, например, со значениями категорической достоверности: безусловно, бесспорно, несомненно, решительно, неоспоримо, положительно, подлинно, понятно, ясно, поистине, воистину и т.п.; проблематической достоверности: наверное / наверно, очевидно, видимо, вероятно, видно, возможно, никак, похоже, скорее, скорее всего и др. Ср.:
(1) Смехом он, безусловно, закалял наши лукавые детские души и приучал нас относиться к собственной персоне с достаточным чувством юмора (Ф. Искандер. Тринадцатый подвиг Геракла); Бесспорно, цвели ночные фиалки, бесспорно, летали ночные бабочки в тишине подлунного леса, бесспорно, страдали люди, бесспорно, в эту ночь убивали людей (В. Солоухин. Смех за левым плечом); К тому же тевтоны, несомненно, виноваты больше всех (Э. Лимонов. У нас была Великая Эпоха).
(2) Всё-таки Робинзону после кораблекрушения, наверное, было легче, подумалось Косте, он плыл в чистой морской воде (В. Быков. Болото); Марченко – тот был человек, золотой человек, но он, очевидно, погиб и не вернётся больше (Э. Казакевич. Звезда); И Николай Андреевич думал, что, вероятно, где-нибудь в другом доме, сидя в гостях, Мандельштам именует и Николая Андреевича жучком и бездарностью (В. Гроссман. Все течет); Здесь, похоже, хозяйничал не ветер, а стадо обезьян (И. Грекова. Дамский мастер).
По мнению некоторых исследователей, прием субституции, т.е. замены того или иного спорного образования синонимичным вводно-модальным словом, служит критерием, доказательством того, что это именно модальное слово, а не слово, скажем, какой-либо части речи, используемое в функции модального слова (см., напр.: [7, с. 218]).
Помимо синонимических отношений, вводно-модальные слова и выражения рассматриваемого типа выражают отношения антонимии типа конечно – вероятно, формируемые иногда на базе энантиосемии; ср.: верно ≈ безусловно и верно ≈ вероятно. Напр.:
(3) Пришлось рассказывать и, конечно, выдумывать, чтобы каждая невеста была феей, а каждый жених принцем (В. Распутин. Новая профессия);
(4) Так, вероятно, садовник, обнаружив в саду досрочно налившийся плод, любуется им, осторожно пригнув ветку, или, может быть, так Дон-Жуан издали с многозначительной нежностью смотрел на свою новую возлюбленную (Ф. Искандер. Мой кумир);
(5) А как хорошо, верно, как славно пройтись по городу в такой час! (В. Распутин. Новая профессия);
(6) Вскоре я почувствовал, что меня клонит ко сну, я встал, хотел идти, но покачнулся и, верно, упал бы, если бы меня под спину не подхватил хозяин (Ю. Домбровский. Хранитель древностей).
Ряд вводно-модальных слов развивает в своей смысловой структуре несколько субъективно-модальных значений, становясь полисемичными. В качестве примера можно привести вводно-модальное слово наконец, используемое не только для оформления логических связей в тексте, в частности присоединения последнего элемента в рассуждении (7), но и для эмоционально-экспрессивной оценки какой-либо ситуации, выражения недовольства, раздражения по поводу чего-либо (8). Ср.:
(7) Боль стала рвущей, потом перешла в давящую, потом в ноющую и, наконец, в тупую (Ф. Горенштейн. Куча);
(8) Идёте вы, наконец? Сколько вас можно ждать?!
Отдельно следует сказать и о делении вводно-модальных слов на лексико-семантические группы, объединенные общностью субъективно-модальных значений. Сюда входят, например, группы с общими значениями авторизации, т.е. определения достоверности информации через ссылку на ее источник (известно, слышно, по-моему, по-нашему, по-твоему, по-вашему и т.п.); оценки языкового способа выражения мысли [вернее, точнее, короче, иначе, вообще, более строго / строже, лучше, проще, буквально и т.п. (после этих слов, чаще всего употребляемых в форме сравнительной степени, можно подставить деепричастие говоря или – реже – инфинитив сказать, ср.: точнее говоря, иначе говоря, буквально говоря, лучше сказать, проще говоря / сказать)]; характеристики ситуации по ее протеканию во времени; степени ее обычности (часто, иногда, изредка и т.п.) и др. (см. семантическую классификацию наречий, кратких прилагательных и предикативов в вводно-модальном употреблении в [16, р. 45–49]). Напр.:
(9) Известно, всяк старается поближе к работе поселиться (П. Бажов. Широкое плечо); Но одно дело узнать, а другое дело об этом на сходке говорить. Это, по-нашему, считалось предательством. А в наши времена доносчик себе курдюк недолго отращивал (Ф. Искандер. Дедушка); Там, слышно, убили, там – сожгли, там – на каторгу угнали (А. Пантелеев. Ночные гости).
(10) Голова через секунду начала гудеть, как сорок сороков, вернее, как один огромный колокол (В. Аксенов. Пора, мой друг, пора); Короче, должность начальника клуба являлась компромиссом между желанием лейтенанта Вениамина быть собой (а именно: быть в мире музыки, песен, девушек, концертов и представлений) и армией, в каковой он очутился случайно и каковую, может быть, из-за этого временного, удачного компромисса – «начальник клуба» – он так и не смог покинуть (Э. Лимонов. У нас была Великая Эпоха); Мне, вообще, всегда как-то непонятна вся эта дребедень (А. Геласимов. Ты можешь).
Заметим, что грамматическая семантика форм степеней сравнения наречий в вводно-модальном употреблении может как сохраняться [модифицируясь с учетом корректировки говорящим языковой формы выражаемой мысли как более / наиболее точной, правильной, краткой и т.п.; ср.: короче (говоря); особенно при соотносительности модалятов типа точнее, вернее, строже с обособленными вводными деепричастными и инфинитивными оборотами: точнее ≈ точнее говоря; строже ≈ строже говоря; вернее ≈ вернее сказать], так и утрачиваться при десемантизации вводно-модальных единиц дальше, скорее всего и нек. др. (о семантике относительных и безотносительных степеней качества см. в исследованиях Ю.Л. Воротникова [3–4]).
Заключение
Результаты проведенного исследования показывают, что вводно-модальные слова и выражения, соотносительные с наречиями, прилагательными и предикативами, вовлечены в разные системно-парадигматические отношения в русском языке. Они способны передавать определенный спектр субъективно-модальных значений, эксплицирующих позицию субъекта модуса в высказывании; обогащать свою смысловую структуру за счет приобретения вторичных значений; устанавливать синонимические и антонимические связи с другими словами в вводно-модальном употреблении.
Работа выполнена в рамках проекта «Комплексное исследование модаляции как типа ступенчатой транспозиции языковых единиц в семантико-синтаксический разряд вводно-модальных слов», выполняемого при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (грант № 15-04-00039а).