Scientific journal

International Journal of Applied and fundamental research

ISSN 1996-3955

ИФ РИНЦ = 0,593

Потенциал развития общества в значительной степени зависит от того, какие ценности, цели, убеждения и социальные установки присущи молодежи. Ценности рассматривают как системообразующий фактор любой этической системы [9], как внутренний стержень культуры, концентрированное духовное выражение потребностей и интересов социальных общностей [3], феномен, способствующий объединению индивидуумов в сообщество и обеспечению согласия внутри него [6].

Деформация ценностей и смыслов жизни является одним из определяющих факторов деструктивного и противоправного поведения молодежи. И, напротив, ценностный фактор может выступать неким фильтром, сдерживающим негативный поступок, включаться в мотивационный вектор направленности личности, и потому должен учитываться в профилактике деструктивных установок и поведения, правонарушений и преступлений.

Как подчеркивал Г. Лебон [5], настоящие революции и потрясения общество переживает в том случае, если ими затрагиваются ценностные ориентации и верования народа. Неудивительно, что С. Московичи призывал обратить внимание ученых на ценностные аспекты социальных представлений [8].

В недавнем исследовании одного из авторов статьи [1] с участием представителей студенческой молодежи из четырех стран Евразийского союза (654 чел.), ценностные аспекты социальных представлений и отношений были включены в диагностический инструмент изучения психологических предпосылок экстремизма и радикализма в молодежной среде. Исследование позволило получить эмпирическое подтверждение того, что психологическими маркерами (или «слабыми сигналами») предрасположенности к экстремизму явились низкая ценность человеческой жизни и, напротив, высокая ценность материальных благ, а также социальная псевдоценность национального превосходства. Напротив, важной ценностной предпосылкой неприятия политического экстремизма оказалась такая политическая ценность как патриотизм (позитивное отношение к своей стране и благоприятный образ своего государства).

Цель настоящего исследования состояла в эмпирической проверке связи «слабых сигналов» предрасположенности к экстремизму и характеристик системы ценностных ориентаций студентов.

Материалы и методы исследования

В качестве базового инструмента использовался разработанный нами шкальный многофакторный опросник «Психологические предпосылки экстремизма» [1], который был дополнен экспресс методиками отношения к экстремистам и экстремистским организациям [там же]. Система ценностей изучалась с помощью теста ранжирования ценностей М. Рокича в адаптации В.А. Ядова. В поисковом исследовании приняли участие 126 студентов математических специальностей из университетов в Минске (68 чел.) и Санкт-Петербурге (58 чел.). Вся выборка включала 42 % девушек и 58 % юношей, средний возраст респондентов 20,8 лет (группы были уравновешены по возрасту, но по полу этого сделать не удалось).

Дополнительно была поставлена методическая задача проверки конструктной валидности базового опросника с применением конфирматорного факторного анализа.

Результаты исследования и их обсуждение

Анализ средних данных отношения к экстремистам и экстремистским организациям, подтвердил полученный ранее на студенческих группах [1] результат в целом негативного отношения к экстремизму (табл. 1). Респонденты, тем не менее, показали не совсем однозначное, скорее противоречивое отношение к экстремистам (больше половины респондентов определяют их как преступников и/или наемников или заблуждающихся людей) и довольно критическое отношение к экстремистским организациям (вплоть до применения к ним экстремальных методов борьбы).

Уровневый и содержательный анализ данных базового опросника «Психологические предпосылки экстремизма» показал также в целом благоприятную картину социальных представлений студентов об экстремизме как негативном социально-политическом явлении.

Сравнительный анализ данных опросника (табл. 2) выявил более выраженный запрос на абсолютную свободу слова у белорусских студентов, чем у российских (при p<0,001), и при этом меньшую степень осознания угроз цветных революций (при p<0,01).

Таблица 1

Оценки экстремистов и экстремистских организаций в общей выборке

Примечание. Использовалась 7-балльная шкала.

Таблица 2

Статистически достоверные различия проявлений предрасположенности к политическому экстремизму в группах респондентов из России и Беларуси

Примечание. ** – при р < 0,01; *** – при р < 0,001.

Корреляционный анализ данных исследования показал, что среди тех студентов, которые максимизируют ценность свободы, оказалось меньше тех, кто определяет экстремистов как преступников, а среди тех, кто выше ценит семью, оказалось меньше оценивающих экстремистов как заблуждающихся людей. Чем старше были молодые люди, тем в большей степени они отвергали для себя лозунги и методы экстремистских организаций, считая их не приемлемыми.

Результаты исследования взаимосвязи системы ценностей и «слабых сигналов» предрасположенности к экстремизму позволили выявить два противоположных по модальности и не безразличных к экстремистским установкам ядра системы терминальных ценностных ориентаций, которые наиболее выпукло были выражены у студентов из Беларуси.

Позитивно с позиций профилактики экстремизма проявила себя ориентация на счастливую семейную жизнь. Студентами, у которых идеалы или смыслы жизни (пять приоритетных терминальных ценностей) содержат такую ценность как «счастливая семейная жизнь», отвергается насилие (p<0,01), агрессия-месть (p<0,001) и неоправданный риск ради новых впечатлений (p<0,01), у них также слабее выражено желание просматривать сцены побоищ и драк (p<0,05).

Негативно с позиций профилактики экстремизма проявила себя ориентация на «развлечения». Гедонистическая ориентация оказалась определенным маркером предрасположенности к радикальным установкам. Ее приоритет высоко значимо коррелирует с пренебрежением к таким социальным регуляторам как законы и нормы (p<0,01) и низкой законопослушностью, а также с радикальными установками в национальных отношениях (p<0,01), с низкой ценностью человеческой жизни (p<0,05), с тем, что допускается насилие и агрессивная месть (p<0,05).

В коммунитарных обществах противоречия рыночной конкуренции смягчаются опытом и ценностями коллективной жизнедеятельности [4]. Роль коммунитарных ценностей в профилактике противоправного поведения была подтверждена в группе белорусских студентов. Оказалось, что за деньги заниматься не совсем законной работой в большей степени готовы те, у кого ценностная ориентация «счастье других» находится далеко на периферии системы ценностей.

Инструментальные ценности также обнаружили легко интерпретируемые связи со «слабыми сигналами» предрасположенности к экстремизму. Чем важнее для испытуемых была ценность «высокие запросы», тем в меньшей степени они проявили установку на законопослушное поведение (p<0,01), и оказались менее чувствительны к психологическому насилию в обществе.

Ценность «твердая воля» показала положительные связи с проявлениями законопослушности, этических принципов патриотизма и идентификации со страной (несогласие даже за большие деньги наносить вред стране), а также с негативным восприятием неоправданного риска ради новых впечатлений. Ценность «ответственность» тоже высоко значимо коррелирует с проявлениями этических принципов гражданина.

Ценность «смелость в отстаивании своих взглядов» оказалась связана с более критичным отношением к политической системе, ценностью свободы слова, и готовностью проявить агрессию в ответ на агрессию других.

Данные опросника «слабых сигналов» предрасположенности к экстремизму были подвергнуты не только эксплораторному, но и и конфирматорному факторному анализу.

Рис. 1. Модель по результатам конфирматорного факторного анализа данных опросника предрасположенности к экстремизму. Показатели пригодности модели: CMIN = 143,692; df = 138; p = ,353; CMIN/DF = 1,041; CFI = ,892; RMSEA = 0,18

На рис. 1 приведена модель, полученная с учетом бинарной переменной «страна». Конфирматорный факторный анализ показал, что из 5-факторной модели исследовательского факторного анализа значимо взаимосвязаны с переменной «страна» только три фактора (F1, F2, F4), поэтому оставшиеся два фактора (F3 и F5) были исключены из модели. Остановимся на интерпретации этих трех факторов модели.

Фактор F1, названный нами «фактор нормативно-ценностных предпосылок к экстремизму» включил такие феномены как 1) агрессия и ее канализирование; 2) низкая законопослушность, особенно ради удовлетворения материального интереса; 3) ценностные деформации радикалистского толка.

Первый фактор более всего нагружают высказывания, связанные с принятием и/ или канализированием агрессии (№15) и с тем, что субъектом допускается ненормативное и противоправное поведение (№26). С меньшими вкладами в фактор вошли степени согласия с утверждениями, связанными с ценностными деформациями. для содержательной расшифровки фактора F1 ниже приведены утверждения рядом с их номерами.

Утверждения, связанные с агрессией: №15 (Я с удовольствием смотрю различные побоища и драки); №10 (Я смог(ла) бы применить насилие в ответ на оскорбление или унижение); №19 (Я не осуждаю агрессию как реакцию на агрессию других).

Утверждения, связанные с низкой законопослушностью или противоправным поведением: №26 (Я не сторонник соблюдения законов, норм и правил); №21 (За хорошие деньги я готов(а) заниматься не совсем законной работой); №28 (Ради заработка я соглашусь заниматься тем, что приносит вред стране (контрабанда, разглашение секретной информации и т.д.)).

Утверждения, свидетельствующие о ценностных деформациях: №30 (Национальное превосходство нужно доказывать любой ценой); №18 (Жизнь человека – не самая главная ценность в этом мире).

Фактор F2, названный нами «фактор радикализма в отношении к руководству страны и его информационной политике», более всего нагружают высказывания: №9 (Любые идеи должны свободно распространяться в СМИ, даже если они кому-то кажутся экстремистскими или террористскими); №5 (Я считаю, что свобода слова не должна быть ограничена абсолютно ничем); №17 (Я абсолютно не согласен с действиями нашего руководства и считаю, что они ведут к упадку и разрушению страны); №1 (Я считаю, что цель всегда оправдывает средства).

Ссылаясь на Т. Гарра, Л.Б. Шнейдер подчеркивает, что экстремизм обнаруживает мощное стремление фигурантов к достижению своих целей по принципу «цель оправдывает средства». Отрицание и категоричность (радикализм) автор рассматривает в качестве сущностной черты экстремизма [7]. Отрицание любого контроля за информацией свидетельствует о недостаточной зрелости личности. Такая позиция препятствует осознанию угроз информационной безопасности нации (и личности), опасных последствий информационных войн.

Фактор F4 или «фактор уверенности/неуверенности в себе и своем будущем» более всего нагружают высказывания: №16 (У меня есть четкие планы на 5 лет вперед); №7 (Я чувствую себя нужным стране); №13 (Усилие, по моему мнению, главный фактор хорошего заработка); №20 (Я не боюсь, что останусь без работы после получения диплома); в меньшей степени №6 (Важно сохранять в обществе культурные традиции) и с противоположным знаком №2 (Я никогда не принимаю участия в общественно-полезных мероприятиях).

Признаки фактора F4 с отрицательным знаком, а именно: неуверенность в себе, отсутствие целеустремленности, переживание потенциальной невостребованности и пессимизма по поводу своей профессиональной самореализации, неадекватные представления о балансе «вклад-отдача» создают предпосылки к молодежному экстремизму. Обремененные социальным инфантилизмом, они способствуют усилению иррациональных форм поведения [2].

Признаки всех трех факторов, выявляющие «слабые сигналы» предрасположенности к экстремизму или экстремистским высказываниям, оказались статистически значимо выше выражены у студентов из Беларуси, что может быть связано с тем обстоятельством, что в пилотной выборке из Минска было больше юношей, чем в выборке из Санкт-Петербурга. В связи с этим с помощью SEM (моделирования структурными уравнениями) были проверены следующие гипотезы: 1) пол респондентов влияет на степень выраженности F1, F2 и F4; 2) социокультурные различия или различия между студентами из Беларуси и России проявляются в степени выраженности F1, F2 и F4; 3) пол испытуемых и переменная «страна» оказывают совместное виляние на выраженность значений F1, F2 и F4.

Проверка эмпирической модели влияния переменных «страна» и «пол» испытуемых на склонность к экстремизму показала, что исходная модель требует корректировки, так как часть направленных связей оказалась статистически не значимой, а отношение χ2/df статистически значимо. В основную модель после корректировки были включены направленные связи от переменной страна к F2 (β=–0.29, р=0.007) и F4 (β=–0.24, р=0.087), а также опосредованное влияние переменной страна на F1 (страна→пол: β=–0.49, р<0.001; пол→F1: β=0.65, р<0.001). Помимо основной модели, рассчитанной после удаления незначимых связей, также была построена альтернативная модель. В нее была включена прямая направленная связь от переменной страна к F1 (β=–0.42, р<0.001), а переменная пол рассматривалась исключительно как случайный фактор, объясняющий часть дисперсии переменной страна (β=-0.49, р<0.001). В табл. 3 для сравнения полученных результатов приведены основные параметры всех трех моделей. Основная модель (рис. 2) статистически значимо лучше соответствует исходным данным, чем альтернативная (Δ χ2=31.5, Δ df=1, р<0.01).

Таблица 3

Параметры основной и альтернативной моделей влияния переменных «страна» и «пол» на склонность к экстремизму

Обозначения. CFI – индекс сравнительного согласия, GFI – критерий согласия, RMSEA – среднеквадратическая ошибка аппроксимации.

Рис. 2. Основная модель влияния переменных «страна» и «пол» на факторы предрасположенности к экстремизму или экстремистским высказываниям. Показатели пригодности модели: CMIN = 173,086; df = 156; p = 0,166; CMIN/DF = 1,110; CFI = 0,881; RMSEA = 0,30

Модель подтвердила, что пол респондентов влияет на степень выраженности F1 (агрессия и ее канализирование; низкая законопослушность, особенно ради удовлетворения материального интереса; ценностные деформации радикалистского толка). Юноши более склонны к экстремистским высказываниям, чем девушки. Выявлено опосредованное полом влияние переменной «страна» на первый фактор. В белорусской выборке больше юношей, что обуславливает большую выраженность склонности к экстремистским высказываниям студентов из Беларуси. Социокультурные различия «слабых сигналов» предрасположенности к экстремизму проявились в выраженности признаков фактора радикализма в отношении к руководству страны и его информационной политике у студентов математических специальностий из Беларуси.

Заключение

Деформация системы ценностей усиливает предрасположенность к экстремисткой деятельности. Некритическое отношение к проявлениям экстремизма в большей степени свойственно молодежи с низкой значимостью ценности семьи и высокой ценностью развлечений в сочетании с высокими запросами.

С помощью конфирматорного факторного анализа и метода структурного моделирования удалось создать короткую версию опросника, элиминировав переменную «страна» и «пол», что позволяет использовать опросник «Психологические предпосылки экстремизма» в среде русскоязычной студенческой молодежи стран постсоветского пространства с учетом гендерных различий.

Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 14–06–00719.