Специфика современного российского общества адресует нас обратиться к вопросу о национальном самоопределении и самопознании. В этой исторической ситуации основательное всестороннее изучение философских, культурно-исторических идей, раскрытых в отечественной литературе в начале ХХ века приобретает особое значение.
Люди 21 века, осознающие свой нынешний день, ощущают себя не только пользователями достижений современной цивилизации, но и творцами сегодняшнего исторического процесса. Каждый чувствует опору на обширное и твердое плато, которое называют историей. История рождения. История рода. Города. Отечества. Этноса. История человечества. Научившись покорять, одолевать, сооружать, воевать, учить и лечить так, как и не снилось предкам, человечество по-прежнему осмысливает свою историю как галерею исторических личностей. «С давних времен было предчувствие, что Россия предназначена к чему-то великому, что Россия – особенная страна, не похожая ни на какую страну мира» [1]. Подтвердим цитирование расхожего места – утверждение, идущее от Н. Бердяева, что Россия – особая страна, а русский народ – народ особенный. Существует масса философских и политических размышлений о некой миссии России в отношении других государств, но это не является предметом нашего исследования. «Особенность», примечательная в данном случае, состоит в том, что Россия – литературоцентричная страна, и понятие об исторической личности связано у нас с фигурой великого национального автора настолько же прочно, как и с фигурой политика или полководца. Поэтов и писателей, которых можно оценить как личность историческую, у нас немало, и в каждом случае правомерность оценки будет бесспорна. Но среди всех особое место занимает мыслитель, художник слова, человек со своим особым мировоззрением, не подчинившийся стандартам и канонам, – это Михаил Афанасьевич Булгаков, автор «Мастера и Маргариты», «Собачьего сердца», «Дней Турбиных»…
Разные по тематике и глубине, по стилю, по предмету и характеру комического или трагического, его произведения в литературе 1920-30-х годов создали особый мир художественного воплощения примет эпохи и исторических категорий. В 20-е писателя тревожит бюрократизация общества, подмена «живой жизни» мертвыми лозунгами и теориями, обезличенность человека в коллективе, бестолковость обывателей и внутренняя пустота руководителей различных рангов. В повести «Дьяволиада» даже нет портрета заведующего «Бюро претензий», это просто человек «в синем», зато точно имитируется его речь, и это блестящая пародия на принятые в 20-х годах лозунги: «Товарищ! Без истерики. Конкретно и абстрактно изложите письменно и устно, срочно и секретно... Не отнимайте время у занятого человека! По коридорам не ходить! Не плевать!.. Разменом денег не затруднять!..» Или, к примеру, рассказы «№ 13. Дом Эльпит-Рабкоммуна» (1922) и «Четыре портрета» (1923). Здесь затронута важная историческая тема мира прошлого и его жильцов, с полным отсутствием духовности, даны характеристики людей, которые могут смотреть на события, происходящие в истории, как на неприятный затянувшийся эпизод человеческого существования. Какова же позиция автора по отношению к таким людям? Нельзя назвать ее однозначной. Они вызывают жалость, смех и отвращение. Но при этом писатель и не с победителями. Михаил Булгаков не соглашался с позицией тех, кто оказался «над схваткой». Напротив, он чутко реагировал на все, что происходило в рожденной революцией стране, ощущая шаткость своей собственной позиции между победившими и побежденными. Он честно и настойчиво стремится обрести свое место в новой жизни, понять смысл происходящего.
Складывающаяся общественно-литературная ситуация ставила М.А. Булгакова в особое положение. «На широком поле словесности российской в СССР я был один-единственный литературный волк, – замечал писатель. – Мне советовали выкрасить шкуру. Нелепый совет. Крашеный ли волк, стриженый ли волк, он все равно не похож на пуделя» [2, с.455]. Тревожные тенденции исторического развития, подчёркнутые Булгаковым ещё в середине 1920-х годов, к большому сожалению, в полной мере реализовались в последующие годы. Это подтверждает историческую прозорливость писателя, его способность выделять самые тревожные черты общественно-исторического процесса, грозящие стране чудовищными последствиями. Мы действительно можем говорить о том, что Михаил Булгаков оказал серьёзное влияние на общественно-политическое и духовно-нравственное развитие нашей страны. Это большая историческая личность со своей позицией и со своим особым нравственным выбором.
Особенно понятной Булгакову была позиция страдающего интеллигента, который остро чувствует новые противоречия, ему мило прошлое с его уютом и культурой. Хамство, бюрократизм он ненавидит, и не скрывает, что это не отдельные ошибки, а прямое следствие культурной политики новых властей.
Заметным откликом было мнение Е.И. Замятина о том, что у автора, несомненно, есть верный инстинкт в выборе композиционной установки: фантастика, корнями врастающая в быт, быстрая как в кино, смена картин – одна из тех немногих рамок, в какие можно уложить наше вчера – 19, 20-й год.
Но «Дьяволиада» всё же не даёт полного представления о возможностях Булгакова-писателя. По-настоящему Булгаков реализовал свой талант в сатирико-фантастических повестях, созданных в 1925 году. Этапной в прозе писателя стала повесть «Роковые яйца».
Именно это произведение стало вехой в творческой судьбе писателя. За фигурой Рокка ассоциативно угадывался то ли Ленин, то ли Троцкий, в гадах – намек на знаменитую «гидру революции» (по выражению противников Советской власти), а также – «гидру контрреволюции» (как говорили большевики), в отдельных зарисовках пародийно изображались реалии времени. Повесть «Роковые яйца» явилась ярким свидетельством тому, что чем больше Булгаков высказывал философские взгляды на происходящее, тем ярче становилось трагическое восприятие хода истории, усилившееся в дальнейшем в в драме «Адам и Ева» и в романе «Мастер и Маргарита». О религиозной и философской концепции бытия человека, отраженной в христианском подтексте романа, который заложен в сюжете романа справедливо говорит А.В. Злочевская, рассматривая также взаимодействие бога и дьявола в «Мастере и Маргарите». [4]
События, связанные с историей с роковыми яйцами, обличенные в фантастику, под мировоззрением свободного художника, перерастают в особый жанр – библейского поучительного сказания. Это своеобразное предупреждение – предсказание. Из всей фантастической истории, написанной Булгаковым, читатель делает умозаключение о том, что научные эксперименты следует строго соотносить с законами природы, в противном случае могут произойти непредсказуемые, возможно трагические, последствия.
Другая сатирико-фантастическая повесть – «Собачье сердце» – добралась до советского читателя только в 1987 году. Образ профессора Преображенского, пожалуй, наиболее цельный и талантливо выписанный. Главный герой – это известный ученый-физиолог, являющийся воплощением высокой культуры. Взгляды его положительно характеризуют дореволюционные порядки. Он с симпатией относится к бывшим домовладельцам, хозяевам заводов, фабрикантам, при которых, как он говорит, был порядок и ему жилось удобно и хорошо. Преображенский считается преуспевающим специалистом высочайшего уровня в своей области.
Читатель видит явное созвучие мыслей профессора Преображенского взглядам самого автора. Ученый в знаменитом монологе высказывает весьма определенные мысли о разрухе, о неспособности пролетариев справиться с ней. По его мнению, прежде всего, нужно людей научить элементарной культуре в быту и на производстве, только тогда наладится дело, исчезнет разруха, будет порядок. Люди станут другими. Но теория остаётся теорией, а её практическое применение оказывается весьма и весьма проблематичным. Он не может воспитать в Шарикове разумного человека: «Я измучился за эти две недели больше, чем за последние 14 лет...» [3, с.563]. Преображенский понимает всю опасность, которую несет в себе невежество Шарикова для общественной жизни. Булгаков в этом вопросе соблюдает строгую объективность.
«Собачье сердце» можно считать продолжением развития мысли Булгакова относительно строительства нового мира, прозвучавшего в «Роковых яйцах», где автор приходит к горькому выводу о том, что в России, с тем уровнем культуры и просвещения, на котором она оказалась после революции, реализация социалистической идеи кажется утопической. Продолжением – в плане создания образа героя этой социалистической модели, сотворения нового человека – строителя коммунистического общества. Мысли Булгакова созвучны философским размышлениям Бердяева относительно уровня культуры русского человека: невозможно построить новое общество, не взрастив культуру в себе. «Культура же должна стать более интенсивной, активно овладевающей недрами и пространствами и разрабатывающей их русской энергией. Без такого внутреннего сдвига русский народ не может иметь будущего, не может перейти в новый фазис своего исторического бытия, поистине исторического бытия, и само русское государство подвергается опасности разложения».[1] Булгаков продемонстрировал свою историческую прозорливость еще в 1925 году, история подтвердила его выводы.
Сатирическая параллель «Швондер – Шариков» обретает в повести особую значимость: союз пробудившихся темных инстинктов с искусственной теорией может погубить цивилизованный мир.
Предостережение, высказанное в этих повестях, как и свойственно искусству гротеска, может быть истолковано и белее широко, в историко-философском ключе: любой эксперимент – научный или социальный – следует соотносить с законами природы, Великой Эволюции. Просматривается в них и общая идея рока, судьбы: человеку не дано предугадать последствия своих поступков, спланировать будущее. Проблема несоответствия искусственной теории и живой жизни, рассмотренные в «Роковых яйцах», переведены в «Собачьем сердце» в плоскость пародийного воплощения идеи «нового человека».
Сатира Булгакова, существовавшая, несмотря на все запреты, на все гонения писателя, вызывает иронический смех, который совмещает в себе обличение и сострадание, и может рассматриваться сегодня как историко-культурный феномен.
Критический смех Булгакова не является мизантропическим, отчуждающе-разрушительным, так как имеет весомые идейно-нравственные основания, и в этом смысле оправдан и положительно значим. [5] Булгаков был, пожалуй, единственным человеком, который не испугался сталинского звонка, разговаривал с диктатором на равных и заставил руководителя страны уважать себя. Конечно, высшую порядочность продемонстрировал и Е.И. Замятин, но разница всё же есть: Замятин добился возможности покинуть страну, а Булгаков остался. Это не значит, что один путь правильный, а другой не правильный, но на наш взгляд (возможно, глубоко субъективный), выбор тех, кто остался в стране – это дорога наибольшего сопротивления. В любом случае, Михаил Афанасьевич Булгаков – историческая личность, оказавшая серьёзнейшее влияние на формирование духовно-нравственного климата и в Советском Союзе, и за его пределами.
Гуманистические идеалы автора, его позитивный взгляд на мир находят отражение в повести «Собачье сердце». В речах профессора Преображенского мы читаем мысли автора, а по некоторым словам доктора мы можем судить об отношении мыслителя к пролетариату и к идеям Карла Маркса в целом. В рассуждениях профессора нет прямого осуждения Маркса, но, тем не менее, понятно, что нет и согласия с его теорией. Булгакова, высказавшего идею вечного покоя и бессмертия душ, можно назвать идеалистом. Но идеалистическое начало его лежит скорее в размышлениях об обществе и складывающихся в нем отношениях.
В философских размышлениях Булгакова, через призму мыслей его героев, прослеживается огромная вера в непреложные нравственные законы.