Вопрос о влиянии социальных трансформаций на общественное развитие в современных условиях остается востребованным в социологической науке, что невозможно без должного учета процессов, протекающих в региональном социальном пространстве. Несмотря на то, что преобразования, происходящие в российском обществе в конце XX – начале XXI вв., имеют общий характер, все же отмечаются региональные различия в их проявлениях, что объясняется наличием разных стартовых позиций и ресурсов в период вхождения российских регионов в процесс реформирования. Это обусловило их адаптационные и интеграционные возможности в новых условиях. Сложилась ситуация, которая привела к увеличению дифференциации в уровнях развития социально-экономической, социально-политической, социально-культурной, социально-демографической и др. составляющих в регионах, что повлияло на увеличение социально-экономической дистанции между важнейшими стратификационными группами. Особенно это актуально для регионов, в которых процессы трансформации социального пространства происходили наиболее сложно. К таким регионам относится Дальний Восток России, становление и формирование которого в российском пространстве началось немногим более ста лет назад. За достаточно короткий промежуток времени (с точки зрения исторической науки) в регионе произошли преобразования в социально-политическом, социально-демографическом, социально-экономическом и в социокультурном плане, обусловленные протекающими как внутрирегиональными, так и общероссийскими факторами и условиями. Порой эти преобразования носили кардинальный и революционный характер. В данном исследовании мы попытаемся провести социологический анализ трансформаций в социально-демографическом пространстве региона.
Чаще всего вступление в брачно-семейные взаимоотношения происходит под руководством традиционных норм, заложенных родителями, но при этом существует внешнее влияние, обусловленное социокультурным окружением, СМИ, и в результате на смену традиционным установкам приходят альтернативные: сожительство, гостевой брак, ориентация на бездетный брак, гомосексуальные браки, групповой брак и пр. [1]. Поэтому изучение брачно-семейных отношений является одной из приоритетных сфер, интерес к которой связан с необходимостью в научном обосновании и осмыслении происходящих трансформационных процессов, обусловленных кризисными изменениями в социально-демографическом пространстве.
Цель исследования: выявить основные тенденции трансформации брачно-семейных отношений в социально-демографическом пространстве региона.
Материалы и методы исследования
Для изучения брачно-семейных отношений в социально-демографическом пространстве были проанализированы данные социологического опроса, проведенного автором с целью выявления социальных проблем населения Дальневосточного региона (n = 1056). Генеральная совокупность представлена населением Еврейской автономной, Амурской и Сахалинской областей, Хабаровского края, Республики Саха (Якутия). Тип выборки – квотная, случайная при отборе респондентов, репрезентирующая население по полу, возрасту, образованию, типу населенного пункта, в котором проживает респондент.
Для соблюдения имеющихся социально-структурных пропорций (распределение населения по полу и возрасту, а также району проживания) в каждом регионе были выделены типичные по людности городские и сельские населенные пункты, далее шло распределение по квотам (пол, возраст). В исследовании использовался метод случайной маршрутной выборки. Анкета состояла из 5 блоков, направленных на выявление социально-демографических характеристик, социально-экономического положения, эмоционально-психологического состояния, миграционных настроений, дальнейших перспектив. На этапе обработки данных было отбраковано 22 анкеты. Сопоставление частотных распределений выборочной совокупности с материалами официальной статистики существенных отклонений не выявило.
Результаты исследования и их обсуждение
К началу кардинальных преобразований, начавшихся в Российской Федерации в конце XX века, социальное пространство Дальнего Востока России было уже достаточно сформированным: развита социально-экономическая инфраструктура, налажена транспортная сеть и сообщение между населенными пунктами области. Пиковым в динамике дальневосточного населения является 1991 г., в котором численность населения составила 8063,6 тыс. чел. В дальнейшем происходила убыль населения за счет высокого уровня миграционных потоков. Так в 1989 г. численность населения в Дальневосточном регионе 7 950 тыс. чел., в 2002 г. – 6 693 тыс. чел., в 2010 г. – 6 293 тыс. чел. Население Дальнего Востока России сократилось на 21 % [2–4]. В настоящее время процесс снижения численности населения происходит более медленными темпами и ситуация такова, что рождаемое поколение детей не выполняет заместительной функции и происходит «демографическое старение» населения области. Демографическая нагрузка на 2018 г. составляла на 1000 работающего населения 662 человека моложе и старше трудоспособного возраста до 16 лет и после 57 лет. Оптимальным считается если на 1000 чел. трудоспособных приходится 500 чел.
Трансформации, происходящие в различных сферах социального пространства, привели к изменениям брачно-семейных отношений. По демографическим показателям респонденты распределились следующим образом:
– городское население представлено 54 % от общей выборки. Выделены следующие возрастные когорты:
1) 18–24 лет – 18 % от выборки горожан, среди них: мужчин 47 % и женщин 53 %;
2) 25–34 лет – 21 % (м – 44 %, ж – 56 %);
3) 35–44 лет – 17 % (м – 45 %, ж – 55 %);
4) 45–54 лет – 16 % (м – 43 %, ж – 57 %);
5) 55–64 лет – 17 % (м – 39 %, ж – 61 %);
6) от 65 и старше – 11 % (м – 35 %, ж – 65 %);
– сельское население представлено 46 % от общего числа опрошенных в следующих половозрастных группах:
1) 18–24 лет – 17 %, (м – 48 % и ж – 52 %);
2) 25–34 лет – 21 % (м – 45 %, ж – 55 %);
3) 35–44 лет – 16 % (м – 48 %, ж – 52 %);
4) 45–54 лет – 17 % (м – 49 %, ж – 51 %);
5) 55–64 лет – 18 % (м – 47 %, ж – 53 %);
6) от 65 и старше – 11 % (м – 34 %, ж – 66 %).
Анализ полученных данных позволил выделить основные признаки, характеризующие семью как стабильную и полноценную: материальное благополучие (86 %); хорошая работа с достойной заработной платой (71 %); комфортные жилищные условия (64 %); любовь и взаимопонимание в семье (60 %); наличие детей (51 %); здоровье обоих супругов (44 %).
Выявлено смещение границ вступления в брачно-семейные отношения с 18–22 лет к 24–28 годам и старше. Также определено формирование новых институциональных норм и правил взаимодействий внутри семьи. Изменения в статусно-ролевых позициях мужчины как «кормильца», «добытчика», «главы семьи», привели к смещению статуса мужчины в иерархической структуре общества [5]. Сегодня женщина перенимает функцию экономического обеспечения семьи, что является одним из основных факторов трансформаций в институтах семьи и брака.
Более 70 % опрошенных считают возможным добрачное сожительство. Как показывает анализ данных Всероссийской переписи населения 2010 г., более 4,3 млн пар проживают в незарегистрированном браке. Это составляет 13 % от общей численности официально зарегистрированных браков [6]. Самый высокий показатель отмечается среди групп населения, находящегося в фертильном возрасте (каждый десятый из опрошенных не собирается вступать в брак в перспективе), что приводит к трансформации функций института брака. Необходимо отметить, что рост доли пар, проживающих в незарегистрированном браке, наблюдается не только среди молодого населения, но и среди возрастных пар.
Как в российской, так и в мировой практике брачно-семейных отношений развод стал распространенной тенденцией и в общественном сознании воспринимается не как острая социальная проблема, а как рядовое явление. Так, по результатам опроса, более 63 % населения считают развод вполне допустимым. При изучении основных причин, влияющих на решение супругов, были выявлены следующие: алкоголизм одного из супругов; неверность; разногласие и конфликты между супругами; материальные и жилищные проблемы, отсутствие у супругов опыта в семейной жизни.
По данным статистики современная российская семья состоит из 2–3 человек (семьи с двумя детьми – 35 %, семьи с одним ребенком – 34 %), а это основные субъекты социально-демографического пространства региона. Выявлено, что 60 % молодого населения (до 30 лет) имеют в планах рождение детей, что, безусловно, является положительной тенденцией. Изучение данной группы позволило выявить распределение по количеству детей: перспектива рождения двух детей у 54 %, одного у 38 % и только у 8 % респондентов в планах рождение трех и более детей. Основными причинами снижения уровня рождаемости являются: низкие доходы большинства семей, плохие жилищные условия, профессиональная нагрузка у работающих женщин, плохие условия труда, снижение репродуктивного здоровья, высокий уровень прерываний беременности (абортов) и пр.
Наблюдается уменьшение количества детоориентированных семей и рост семей, в которых важными являются социально-психологические составляющие (психологическая совместимость, эмоциональное взаимодействие и пр.). Так, У. Бек пишет: «Прежде всего, благодаря увеличению ожидаемой продолжительности жизни произошёл сдвиг в биографической структуре, в протяжённости жизненных фаз... Это способствовало «демографическому освобождению женщин». «Жизнь ради детей стала для женщин проходным жизненным этапом. За ним следуют в среднем ещё три десятилетия «опустевшего гнезда» – вне традиционного средоточия женской жизни» [7, 166–167].
Для большинства лиц фертильного возраста дети рассматриваются как «дорогое удовольствие», требующее наличия стабильной работы (80 %), устойчивой материальной базы (79 %) и хороших жилищных условий (72 %). Пока не готовы к рождению детей 39 % респондентов. Основными причинами отказа называют недостаток времени и занятость (66 %), построение собственной профессиональной карьеры (42 %), страх за будущее своих детей (39 %), состояние здоровья (27 %) и эмоциональную нестабильность (12 %). Эти факторы приводят к нивелированию семейных ценностей и трансформации института родительства, росту обособленности и индивидуализма членов семьи, малодетности и др.
Еще одним вектором в трансформации социально-демографического пространства является динамика взаимодействия между поколениями. Данная проблематика наметилась в начале 1990-х гг. под влиянием общих преобразований, с разрушением традиционных для советского периода ценностей и отсутствием новых, преобразованием базовых социальных институтов. Установлена тенденция роста дистанции между молодыми людьми и старшим поколением, что проявляется в желании молодежи самостоятельно принимать жизненно определяющие решения (на кого и куда пойти учиться, в каком возрасте и на ком жениться, кого выбирать в друзья и пр.) и отстранении от семейной жизни ближайших родственников (более 45 %). Категорию «поколение» рассматривают со следующих позиций:
– как социальную общность, стратифицируемую по возрасту (дети, молодежь, люди среднего возраста, пожилые люди);
– как «символическую общность современников, живущих в определенный период развития общества»;
– как социальных акторов, являющихся носителями социальных ролей, характерных для института семьи (дети, родители, прародители) [8].
Авторитетность родителей и прародителей во многом определяется типом семьи. В семье, относящейся к нуклеарной, родители считаются старшим поколением, а в многопоколенной – прародители. На сегодняшний день среднее поколение занимает более высокую социальную позицию, чем прародители и молодежь, наблюдается следующая асимметрия: пожилые женщины чувствуют себя гораздо уязвимее, а самый высокий статус – у мужчин среднего поколения. Наименьшую долю в демографической структуре населения (16 %) составляют дети в возрасте до 16 лет, а доля молодежи 16–29 лет практически равна доле пенсионеров по старости (около 20 %) [9]. Различия в ценностных и жизненных ориентирах, материальном состоянии приводят к возникновению напряженности и разногласий между членами семьи: родителями и детьми, свекровью и невесткой, прародителями и внуками. Анализ эмпирического материала показал, что основными причинами межпоколенческих разногласий в семье являются противоречия в ценностных ориентациях (70 %), нормах и правилах поведения (58 %), непонимание, осуждение и неодобрение людьми старшего возраста образа жизни молодого поколения (38 %), желание дистанцироваться и обрести независимость одного поколения от другого (36 %), разница в возрасте (18 %) и прочие. Молодежь и люди среднего возраста чаще всего (64 %) понимают потребности и интересы старшего поколения, но не все готовы принимать и разделять их (43 %), хотя пожилые родители чаще разделяют интересы детей и внуков и уступают им.
Видна тесная корреляция между удовлетворенностью жизнью и эмоциональным фоном в семье: чем лучше социальное самочувствие, выше эмоциональная близость и сплоченность членов семьи, тем комфортнее. Низкая удовлетворенность своей жизнью чаще всего наблюдается у одиноких пожилых людей, что связано с низкой включенностью в социальные взаимодействия, социальные связи, отсутствием трудовой занятости. По данным Всероссийской переписи 2010 г., на 1000 женщин в возрастной группе от 60 до 64 лет приходится 315 вдов, от 65 до 69 лет – 455, от 70 лет и более – 670 [9]. Подобное соотношение среди мужского населения составляет: 71, 132 и 244 соответственно. Только каждый пятый пенсионер принимает участие в воспитании внуков, живущих с ним или отдельно, из них 30 % – это прародитель в возрасте до 65 лет, 14 % – это более старшее поколение.
В новых социально-экономических реалиях для молодого поколения ценности и нормы предков, сложившиеся еще в советский период, являются «устаревшими» и невостребованными (62 %). Они не могут их применить в процессе трудоустройства и непосредственно в трудовой деятельности, регулировании финансов и т.п., а их навязывание часто порождает неприязнь (45 %) и приводит к межпоколенческим конфликтам (36 %). Разрешение возникающих противоречий затруднено множеством условий, факторов, трансформационных и кризисных процессов, хотя традиционно эту функцию выполняла семья, как важнейший социальный институт.
Выводы
Анализ социологической информации позволяет выделить основные векторы трансформации социально-демографическом пространстве:
– функциональная трансформация основных социальных институтов – семьи и брака (переход от функции воспроизводства населения в экономическую);
– переход от стабильности к неустойчивости семьи, как социального института;
– изменение размера семьи в пользу увеличения одно-двудетной семьи;
– усиление дистанции и учащение межпоколенческих конфликтов.
Существующие поколения дистанцированы между собой социальным и жизненным опытом. Прослеживается тенденция изменения функций социализации семьи. Семья, состоящая из нескольких поколений, стала «пережитком прошлого», часто слышны утверждения, что «молодые должны жить отдельно», проявляется переход от коллективных приоритетов и интересов к личностным (индивидуальным).
Основное влияние оказывают социально-экономические факторы, обусловливающие дифференциацию семей по имущественному признаку, уровням заработной платы и доходам, структуре расходов, пенсионному обеспечению и другим показателям, а также эмоционально-психологический фон семьи.
Одним из перспективных направлений исследования социально-демографического пространства региона в дальнейшем является изучение управляемой социальной трансформации, суть которой заключается, во-первых, в построении отвечающих современной ситуации преобразовательных механизмов с учетом специфики социальной компоненты региона и качества регионального сообщества, во-вторых, ориентированности на активизацию регионального социально-ресурсного потенциала (семьи, молодежи, аграрной сферы, целевой подготовки высококвалифицированных кадров и пр.).