Последнее прижизненное собрание сочинений Г.Р. Державина вышло в Санкт-Петербурге в 1808-1816 гг. [2]. В первых трех частях «Сочинений» представлены лирические стихотворения Державина, написанные в период с 1770 по 1808 гг. Долгая и кропотливая работа над составом и композиционными принципами этих частей (основой для первой части послужила рукопись, преподнесенная Державиным Екатерине II в 1795 г.) позволяет исследователям называть их «своеобразной лирической трилогией» [3].
При изучении композиционных особенностей трех первых частей державинских «Сочинений» обнаруживается, что в собрании отсутствует характерное для сборников XVIII в. обозначение жанрово-тематических разделов. С другой стороны, Державин не следует и четкой хронологии в расположении стихотворений. Какие же принципы положены Державиным в основу композиции томов собрания?
Еще Г.А. Гуковский высказывался о возможности объединения державинских произведений в «Сочинениях» по тематическому принципу [1]. Действительно, во всех трех первых частях державинского собрания можно обнаружить стихотворения, связанные друг с другом тематически. Это и стихотворения, посвященные теме бессмертия поэта, которые завершают каждую из трех частей [4], и стихотворения, обращенные к Фелице [6]. Кроме того, мы выделили 14 групп произведений [5], которые, помимо их тематического единства, в структуре «Сочинений» расположены последовательно друг за другом. В этих группах стихотворений также имеет место ряд факультативных параметров, таких как время написания произведений, персона, который они посвящены, соотнесенность с общим литературным источником, формальное единство произведений (изданы отдельной брошюрой). Наличие дополнительных связей, отраженных в этих факультативных параметрах, укрепляет единство группы.
Рассмотрим одну из таких групп стихотворений, которая демонстрирует любопытный пример в развитии темы.
Оды «На Шведский мир» (1790) и «На взятие Измаила» (1791) входят в состав первой части «Сочинений» Державина и следуют друг за другом под номерами XVIII и XIX. Обе оды посвящены военным и политическим успехам России, обе развивают тему славы и используют один и тот же мотив – победного шествия.
Ода «На Шведский мир» открывается темой славы: Державин описывает шествие Екатерины II в лавровом венце, награждение россов пальмовыми ветвями, всеобщее ликование и установление мира (I-VI строфы). В предпоследней (VII) строфе оды мир противопоставляется ужасам войны и через это противопоставление, сравнение по контрасту картин мира и боя вводится тема войны:
О вы! носящи душу львину,
Герои, любящие бой!
Воззрите на сию картину,
Сравните вы ее с войной:
Там всюду ужас, стон и крики:
Здесь всюду радость, плеск и лики;
Там смерть, болезнь; – здесь жизнь, любовь.
Я вижу убиенных тени
Я слышу вам их грозны пени:
Вы пролили невинну кровь!
(I, XVIII, c. 76)
Заключительные стихи, обращенные к Екатерине II, играют роль восклицания, которое словно завершает движение оды и утверждает выбор мира и тишины:
Екатерина! Мы свидетель,
Не Ты виной была смертей;
Ты бранной не искала славы,
Ты наши просвещала нравы
И украшалась тишиной.
Слеза, щедротой извлеченна,
Тебе приятней, чем вселенна,
Приобретенная войной!
(I, XVIII, c. 76)
Следующая за одой «На Шведский мир» ода «На взятие Измаила», продолжающая тему военных завоеваний и достижений внешней политики России, начинается с описания боя.
Везувий пламя изрыгает,
Столп огненный во тме стоит,
Багрово зарево зияет,
Дым черный клубом вверьх летит;
Краснеет понт, ревет гром ярый,
Ударам в след звучат удары;
Дрожит земля, дождь искр течет;
Клокочут реки рдяной лавы:
О Росс! – Таков твой образ славы,
Что зрел под Измаилом свет!
(I, XIX, c. 77)
Далее следует описание качеств, силы и мощи русского воина, его подвигов. Это описание воинской славы росса соотносится, благодаря избранным Державиным приемам построения текста, с описанием славы Екатерины II как мироносицы. Во-первых, прославление осуществляется через описание дел и качеств императрицы и воинов. Во-вторых, «явление», «распространение» славы императрицы и воинов тесно связано в обеих одах с мотивом шествия. Движение носителя славы словно преображает, качественно изменяет пространство, в котором он находится, которое преодолевает. Сходство между двумя шествиями формируется и при помощи композиционной организации текстов, подкрепляется параллельностью синтаксических конструкций, используемых Державиным в данных одах,– анафорическими повторами, выраженными глаголами движения («шествовать», «идти»).
Ты шествуешь в Петрополь с миром,
И лавры на главе несешь;
Ты провождаешься зефиром,
И Россам пальмы раздаешь.
Ты шествуешь! – Воззри, Царица,
На радостныя всюду лица...
Ты шествуешь, и осклабляешь
Твой взор на них, как божество;
Одной улыбкой составляешь
Восторг Ты наш и торжество...
(I, XVIII, c. 73)
На подвиг твой Вождя веленьем
Ты идешь, как жених на брак...
...Ничто им путь не воспящает;
Смертей ли бледный полк встречает,
Иль ад скрежещет зевом к ним:
Идут, – так в тучах скрыты громы,
Как двигнуты безмолвны холмы;
Под ними стон, – за ними дым.
Идут в молчании глубоком,
Во мрачной страшной тишине...
За ним вождей ряд пред полками,
Как бурных дней пред облаками
Идет огнистая заря. -
Идут. – Искусство зрит заслугу...
(I, XIX, c. 78-80)
Кроме отмеченных аналогий в композиционной организации двух текстов и художественных приемов, используемых Державиным, необходимо указать и на следующее противопоставление. Данные описания не только сопоставлены, но и противопоставлены друг другу по контрасту как шествие мирное («На Шведский мир») шествию разоряющему («На взятие Измаила»). Слава государыни, несущей мир и процветание, противопоставлена славе воина – разрушителя и завоевателя. Укажем и на стилистический контраст, выражающийся в выборе определенной лексики для описания: императрица шествует (употреблением этого глагола подчеркивается торжественность и важность процесса), воины просто идут.
Постепенно характеристика российского воина в оде «На взятие Измаила» меняется: из воина-разрушителя он становится сначала славным победителем (строфа XXIII), затем воином–«благотворителем», устанавливающим справедливость (строфа XXIV) и наконец изображается как хранитель христианского мира, выполняющий предначертанную ему свыше миссию (строфы XXIX – XXXI).
Так постепенно ода совершает переход от темы войны к теме мира. Теперь в оде «На взятие Измаила», как ранее в оде «На Шведский мир», война противопоставляется миру. Единственная разница – обратный порядок этого противопоставления: мир – война («На Шведский мир»), война – мир («На взятие Измаила»):
Война, – как северно сиянье,
Лишь удивляет чернь одну:
Как светлой радуги блистанье,
Всяк мудрый любит тишину.
Что благовонней аромата?
Что слаще меда, краше злата,
И драгоценнее порфир?
Не тыль, которого всем взгляды
Лиют обилие, прохлады,
Прекрасный и полезный мир?
(I, XIX, c. 94)
За прославлением мира следует прославление героев – русских воинов:
Под сению Екатерины
Венчанны лавром исполины
Возлягут на своих громах.
А слава тех не умирает,
Кто за отечество умрет;
Она так в вечности сияет,
Как в море ночью лунный свет.
Времен в глубоком отдаленьи
Потомство тех увидит тени,
Которых мужествен был дух.
С гробов их в души огнь польется,
Когда по рощам разнесется
Бессмертной лирой дел их звук.
(I, XIX, c. 94, 96)
Так в заключительных строфах оды возникает тема славы (Екатерина венчает воинов лавром, бессмертная слава павших россов), славы не воина-разрушителя, а воина-победителя, хранителя отечества и мира в нем. Это позволяет соотнести концовку оды «На взятие Измаила» с началом оды «На Шведский мир». Заключительные же строки оды «На Шведский мир»
Слеза, щедротой извлеченна,
Тебе приятней, чем вселенна,
Приобретенная войной!
(I, XVIII, c. 76)
можно интерпретировать как своеобразный переход к следующей оде – «На взятие Измаила».
Итак, тематическое движение в одах «На Шведский мир» и «На взятие Измаила» представляется единым: слава (шествие Екатерины-мироносицы) – установление мира – противопоставление мира ужасам войны подхватывается описанием войны в следующей оде, за которым следует шествие воинственных россов – переход (через обозначение высшей миссии русских воинов – хранить мир) к прославлению мира – возвращение к теме славы. Конец оды «На взятие Измаила» смыкается с началом оды «На Шведский мир», что позволяет говорить о единой кольцевой композиции данных од. Устанавливающиеся отношения между одами расширяют и нарушают границы отдельных текстов, объединяя их в некое целое.
Части этого единства представляют собой два крайних состояния бытия, которыми являются мир и война. С одной стороны, они прямо противопоставлены друг другу, с другой стороны, рассмотренные в качестве составляющих единого текста, как бы охватывают собой весь универсум. Благодаря соотношению начала первого текста с концом второго, смыканию исходной и завершающей точек, благодаря кольцевой композиции од как единого текста происходит своеобразное уравновешивание двух противоположностей.
Подобная интерпретация данных од в качестве двух частей единого текста возможна благодаря их расположению в сборнике относительно друг друга, или, иными словами, благодаря контексту, который возник в результате сформированной Державиным композиции «Сочинений».