Образование – особая сфера, в которой совершается передача и воспроизводство не только знаний, умений, навыков, практического опыта поколений, но и самого характера мышления, миропонимания, мироощущения, духовных и культурных ценностей нации, ее исторического и нравственного самосознания. Знание, образованность, культура – сверхчувственны, идеальны, но объективны и существенно влияют на качество жизни человека и общества в целом. Знания доступны лишь тем, кому интересно знать, чувствовать «ритм времени», иметь внутреннюю потребность критически относиться к жизни и самому себе.
Как известно, в ХХ веке сменились три наиболее известные модели образования: академическая, технологическая, антропологическая. Основными формами выражения классических моделей – академической и технологической – были математические идеалы научности, ориентированные на изучение возможных связей и отношений в реальной жизни. Идея современного образования – это процесс формирования личности как самого себя посредством приобретения современных знаний. Только человек, способный добывать и располагать своими знаниями, есть личность созидательная. Еще известный немецкий философ XIX века Г. Зиммель подчеркивал, что «образованный человек – это тот, который знает, где найти то, чего он не знает». Значит, образование современно, если оно формирует самосознание конкретного человека (напомним позицию великого поэта А.С.Пушкина: «Самосознанье человека – залог величия его»). Именно третья модель – антропологическая – современна и наиболее трудно реализуема.
Цель исследования – показать, проследить органическую связь оснований данной модели с духовно-нравственными образцами, свойствами человека, а также потребность, необходимость их развития посредством активного, сознательного созидания самого себя как личности.
Материалы и методы исследования
Исторический, сравнительный, анализа и синтеза; публикации по обозначенной проблеме.
Результаты исследования и их обсуждение
Антропный принцип – это когда любая система знаний о Вселенной должна включать в себя человека как основное понятие и главную сущность. Время требует знания внутренней сущности мира и человека в нем. Внешние социальные отношения уже не являются определяющими. От социоцентризма (ведущая идея марксизма) необходим осторожный, продуманный переход к антропоцентризму. Именно истинная природа людей и составляет их историческую судьбу и сущность. Но в этом действующем субъекте, по словам Ф.Шеллинга, содержится вся мощь темного начала и вся сила света. Человек – существо одновременно злое и доброе, индивидуальное и общественное, агрессивное и миролюбивое, сатанинское и богоподобное, жадное и щедрое, иррациональное и рациональное – всего не перечислить. Проблема природы ценностей и критериев духовно-нравственной ценностной ориентации, соотношение человеческого (антропного) и общечеловеческого, устоявшегося и изменчивого встали во весь рост в наш XXI век.
Практически мгновенное (по меркам истории) информационное переустройство мира, дали повод назвать рубеж веков началом новой, информационной цивилизации. Последовавшие за этим новейшие технологии в обучении дают, казалось бы, замечательную возможность качественно улучшить человека еще на стадии ученика/студента. Но….основоположник кибернетики, первый исследователь информации в качестве не только технологического, но и культурного артефакта Р.(Н.) Винер, наряду с широчайшими возможностями этого феномена, указал на его глубинную проблему: где наша мудрость, заблудившаяся в знании, где наше знание, заблудившееся в информации?! Итак, заблудились и мудрость, и знание… Продолжим: возможна ли в таком случае реализация антропологической модели образования? Как соотносится этот процесс с сугубо антропологическими качествами родового человека, которые мы для краткости именуем духовностью – добро и зло, долг, совесть, честь и достоинство, ответственность?
Конечно, перечисленные понятия не исчерпывают всего объема этического и гуманистического уровня духовности. Развитие реальных нравственных отношений, углубление их познания расширяют систему узловых понятий этики, являющихся своеобразным фокусом пересечения образовательно-познавательных и нравственных возможностей и действий человека. Но как бы по мере культурогенеза ни насыщался тонкими гранями нравственно допустимого опыт человечества, несомненным остается тот факт, что перечисленные выше традиционные категории действительно представляют стабильную и базисную первооснову, на которой может развиваться система духовнообразующих скреп внутри индивидуального или коллективного мировоззрения. Об этом говорил исследователь объективированных форм человеческой психики и основоположник структуралистского метода в культурологии Клод Леви-Стросс: «Все духовные образцы, интеллектуальные модели – идеи, мнения, позиции – ясно характеризуются, выявляются посредством их значительного родства на всех стадиях эволюции» [1; 67].
Духовные-нравственные образцы – понятия о добре и зле, долге, совести, достоинстве, чести, ответственности и т.д. – являются специфическими формами интеллектуализированного морального осознания. Существенной их характеристикой является то, что они обладают огромными возможностями «строительного» антропологического материала, что, понятно, более чем актуально в наши дни ввиду возможности потерять человеческое в человеке. Как духовно-нравственная, так и социокультурная традиция представляют человеку возможность выбора того или иного действия, в соответствии с его субъективными интересами и целями, если точнее – с его уровневым показателем духовности, мерой ее встроенности в мировоззренческие культурные универсалии, познавательно-образовательные ступени и структуры. В этом случае речь идет о самостроительстве личности, об активном и сознательном созидании человеком самого себя, причем (и это очень важно) не только об идеальном проектировании самого себя, но и практическом воплощении этих проектов и замыслов в условиях трудного и сложного существования – словом, речь идет об ответственности. «Вплоть до точки, в которой у него больше нет свободы выбора, человек ответственен за свои действия. Но ответственность является только этическим постулатом, и часто речь идет лишь о рационализации желания авторитарных инстанций иметь возможность наказать человека. Именно потому, что зло есть нечто вообще человеческое, ибо оно представляет потенциал регрессии и потерю нашей гуманности, оно живет в каждом из нас. Чем больше мы осознаем это, тем меньше мы в состоянии сделаться судьями над другими людьми» [4; 107].
Дабы не активировать в себе этот потенциал зла, о котором предупреждал нас Э. Фромм, человеку необходимо в реальном режиме своих духовных усилий осознать самого себя. И для выбора добра глубинное самосознание себя поможет нам взволноваться от встреченной несправедливости окружающего мира до такого градуса накала, что духовные струны человека не будут сдерживаться рассудочными предупреждениями о напрасности предпринимаемых усилий.
Либо – и это также приходится констатировать – будет совершаться дрейф в сторону размывания человеческого в человеке, и тогда «в лишенном ценностной вертикали и трансцендентных ценностей обществе не личность существует ради трансцендирования в иное, а иное существует ради нее. Для личности, лишенной самосознания ответственности, жизнь становится бессмысленно скучной. Жизнь для такой личности превращается либо в пассивное ожидание (в духе «ожидания» Годо в известной пьесе С. Беккета), либо в деятельность, активность ради самой активности, чреватую привлечь внимание, бросить вызов скуке, создав «событие», возможно ценой преступления. Скука трансформируется в топографию и туризм, в хобби и другие достаточно бессмысленные виды деятельности, наполняющие ценностный вакуум, зачастую деструктивные не только для личности, но и для общества, природы» [3; 56]. Хотелось бы особо акцентировать, что искажения в морально-этической области имеют свойства крайне быстро укореняться в жизненном мире в силу своей достаточно примитивной интеллектуальной и мировоззренческой нагруженности. Отвержение совести и веры, долга и чести и т.д – вписывается в политику, в жизненный опыт, в стратегические завоевания общества и государства.
Великий Шакарим, чье философское наследие пронизано духовно-нравственным стержнем, утверждал: «…основой для широкой жизни человека должны стать честный труд, совестливый разум, искреннее сердце. Вот три качества, которые должны господствовать над всеми. Без них не обрести в жизни мира и согласия» [2; 18]. На другом полушарии земли напоминают о том, что «самые основные навыки, составляющие ту или иную культуру,… сосредоточены в тех этических предписаниях, с помощью которых общества регулируют поведение своих членов, в том, что Фридрих Ницше когда-то назвал «языком добра и зла» [5; 67]. Это еще один акцент того, что нравственный императив безотносителен к национальности, времени, цивилизационным условиям, он абсолютен.
Будучи одной из актуальнейших проблем в теоретическом и практическом плане для современной культуры, нравственность была и будет частью образования. Ф. Фукуяма, современный американский философ, напоминает – еще «Аристотель объясняет, что, в отличие от мыслительной добродетели, «нравственная добродетель» (ethike) рождается преимущественно привычкой (ethos), откуда получила свое название: от «этос» при небольшом изменении буквы». Далее он говорит, что «повторение одинаковых поступков образует соответствующие нравственные устои,…так что совсем не мало, а очень много, пожалуй, даже все, зависит от того, к чему именно приучаться с самого детства» [5;68-69]. А научение – изначальная задача образования как социокультурного института любого уровня. И самым грозным в данном контексте может стать потеря образованием позиций как сферы саморазвития человеческого духа, как сферы, где формируется личность, гражданин. Ведь уже сегодня гораздо реже, как правило, (стыдливо и скороговоркой) произносятся такие слова, как Честь, Совесть, Достоинство, Доверие, Любовь, не говоря об их действенности и эффективности как важнейших составляющих в воспитательном процессе. Можно сравнить также содержание и смысл некоторых старых и новых терминов. «Образование» практически заменяется словосочетанием «образовательные услуги», «знания» – «информированностью», «воспитание» – «адаптацией» и т.д. Обыденной становится точка зрения, что многие понятия вообще несовместимы с веком информационных технологий.
Обратившись к сфере современного образования (сознательно абстрагируясь от конкретной страны) можно обозначить также не один ряд актуальных вопросов-проблем. Так, образование (в смысле и «образованность») – это социокультурное право и обязанность каждого гражданина или образовательная услуга со стороны школы, лицея гимназии, вуза (платная либо бесплатная, в данном случае непринципиально)? Образование, образованность сегодня это обязательный (если не основной!) элемент культурного человека в демократическом обществе или формальный признак, определяемый наличием соответствующего документа? Каковы возможности (материальные и не только) обучающих и обучаемых для саморазвития, самообразования, духовного роста? Как влияет чрезмерная «зареформированность» образования на потребность в развитии себя как родового человека и присущих ему духовных, нравственных образцов? Где и как найти разумную грань, чтобы не допустить разрушения естественных связей человека с природой, с культурой, с государством, чтобы (по выражению У. Черчилля) «каменный век не мог вернуться к нам на сияющих крыльях науки»? Почему в разных уголках мира психологи, социологи продолжают бить тревогу на предмет роста немотивированной жестокости, преступности, суицида среди школьников и подростков? Несмотря на массу публикаций, статей, обзоров по этим актуальным вопросам, пока главное, что объединяет их – это риторический и интернациональный контекст.
Заключение. XXI век, век инноваций, век новейших методик в обучении дал нам огромные, кажущиеся безграничными возможности. Но прогресс науки, общества, информационных технологий, собственно культуры невозможен без присутствия в человеке любой этнической и социально-политической принадлежности объемной сферы духовности как высшего выражения человечности, потенциального ресурса развития личности от уровня полезности к высотам неутилитарного духа, от эгоизма к альтруизму, от зла к добру, от греха к добродетели.
Это нелинейный процесс, и поскольку всякая процессуальность имеет свойство менять свои параметры в пределах, обеспечивающих системное равновесие, постольку правильнее говорить не о духовном кризисе современности (об этом говорили во все времена, вспомним знаменитое «O tempore, о more!»), а о постоянно становящемся родовым человеке в своем сугубо антропологическом качестве обретения и освоения всеобщих нравственных и культурных универсалий. Отсюда становится понятной тесная взаимосвязь мировоззренческого и духовного, духовного и этического, социального и культурного уровней духовной обустроенности человека как обязательного условия построения антропологической модели образования.